class="p1">Я уходила из дома на рассвете и возвращалась к комендантскому часу, но родители меня не упрекали. Я успевала выполнять домашние обязанности, даже если приходилось вставать затемно. Энцо ушел к партизанам, у Акилле тоже дел прибавилось, и отец теперь работал в гараже в одиночку. Мать в ожидании сына бродила по дому, как призрак. Ее не заботило, чем я занимаюсь.
Поначалу я еще спрашивала Акилле, когда тот возвращался из Санта-Марты, есть ли новости от Энцо. Брат, конечно, не мог посвящать меня в подробности, но уверял, что Энцо жив и тоже спрашивал обо мне, – уж не знаю, сколько раз он при этом говорил правду и говорил ли правду вообще. Акилле был хорошим братом. Иногда он даже передавал Энцо короткие записки, я писала их на папиросной бумаге, так все тогда делали. Изредка получала короткую записку в ответ. Но вскоре ответы прекратились, и я бросила писать. А потом и спрашивать перестала.
11
Тори
– А теперь давайте поговорим о деньгах, – произносит Амбра Курти.
Это серьезная молодая женщина в темно-сером костюме и с ниткой жемчуга, черные волосы стянуты в пучок на затылке. Из окна ее офиса открывается вид на участок Королевской Мили.
– Можете сориентировать меня насчет того, как у вас в доме обстояло с финансами?
Я не ожидала, что меня спросят о деньгах во время первого же видеозвонка, не подготовилась и теперь не знаю, как отвечать. Амбра улыбается:
– В подробности вдаваться необязательно. Если бракоразводный процесс начнется, вам обоим придется раскрыть финансовую информацию. Но все, что вы скажете мне на этом этапе, поможет мне составить представление о ситуации.
– Ну, у нас был общий счет для повседневных расходов. Все мои фрилансерские заработки шли туда.
– А это примерно сколько? Сколько вы заработали за последний налоговый год?
– Хм. Я еще не принималась за декларацию. Но у меня были регулярные заказы, они приносили мне по двести пятьдесят фунтов ежемесячно. Это минимум, а еще я, конечно, бралась за любую работу сверх того. В прошлом году я заработала… тысяч четырнадцать-пятнадцать? Плюс первая часть аванса за книгу, то есть еще пять. Но это, разумеется, было нетипично.
Амбра кивает, записывая мои слова.
– Хорошо. Полагаю, что Дункан тоже клал на счет какие-то деньги?
– Дункан вносил по триста фунтов ежемесячно. Мы договорились о такой сумме еще в две тысячи восьмом, когда заключали брак. В то время это примерно равнялось моим журналистским доходам, – объясняю я. – Так мы могли бы участвовать в расходах на равных – во всяком случае, теоретически. Естественно, ему все-таки пришлось покрывать бо́льшую часть издержек за первые несколько лет.
– Значит, ваш вклад с две тысячи восьмого существенно увеличился. А вклад вашего мужа – нет?
Я согласно киваю, и Амбра что-то записывает.
– Получается, что он вносил и вносит намного меньше, даже не считая аванса, – заключает она. – А жизнь, как мы знаем, стала намного дороже.
– Да, но Дункан и не мог вносить больше. Что бы он ни заработал, ферма съедала все. На ней вечно висели какие-то долги. Бывали месяцы, когда Дункан и триста фунтов не мог внести.
– Ладно. – Амбра строчит в блокноте без остановки. – А что долги? Большие? Каков был долг к моменту вашего отъезда?
– Не знаю.
Амбра откладывает карандаш и смотрит на меня:
– Вы не знаете, как обстояла денежная сторона вашей с мужем жизни?
– Ну… да, – признаюсь я. – Когда мы только поженились, я пыталась войти в курс дела. Ну там, разобраться, как устроена ферма. Но ситуация была очень напряженная, а Дункан из сил выбивался, чтобы удерживать ферму на плаву, и от моих попыток выяснить, что к чему, только хуже было. Так что я прекратила задавать вопросы.
– Но на повседневные траты ваших доходов хватало?
– Хватало.
– Только на базовые потребности – еду, одежду и так далее? Или деньги на ферму тоже брались из ваших доходов?
– Ну да, там всегда было на что потратиться. Это отремонтировать, то подправить…
Амбра кивком просит меня продолжать, и я перечисляю, на что тратились деньги в последние несколько месяцев. Когда я дохожу до клюшек для гольфа, она хмурится и что-то подчеркивает у себя в блокноте.
– Как по-вашему, какую часть ваших доходов съедало хозяйство?
– Бо́льшую. Да почти все деньги уходили на хозяйственные нужды. Мне кое-как удавалось откладывать, чтобы заплатить налоги, но в остальном…
– А Дункан советовался с вами, прежде чем потратить деньги? Спрашивал вашего согласия, прежде чем взять деньги из ваших заработков?
– Поначалу да. Но потом… какой ему был смысл спрашивать? Я на ферме, считай, ничего не делала. Выросла в городе, с животными обращаться не умею, а всякие технические вопросы вроде лесоводства или разведения лососей… Ну правда, разумнее, чтобы всем этим занимались Дункан и его управляющий. Единственное, что я могла предложить, это деньги, хотя и от них особого проку не было.
– Хм-м. – На лице Амбры напускное безразличие. – Тори, вы можете вспомнить, какой еще вклад вы вносили в жизнь фермы? Вы уже упоминали кое о чем – свадьбы, охота. Вы участвовали в подготовке?
– А. Мы действительно часто устраивали вечеринки, и я была чем-то вроде хостессы.
– Хостессы?..
– Ну да. Подливала в бокалы вино, устраивала так, чтобы враждующие тетушки не оказались за одним столом, не давала нервозным невестам расклеиться, договаривалась с поставщиками. Ну, как обычно. А когда к нам приезжали какие-нибудь молодожены, которые хотели взглянуть на ферму, то экскурсию устраивала я. Так удобнее, Дункан редко бывал на месте. Мне кажется, я там была в основном для украшения.
– Для украшения, – повторяет Амбра. – По-моему, это нелегкое дело.
– Бывало и нелегко. По правде говоря, довольно часто. Но с буднями Дункана все равно не сравнить.
– Это совсем другое, – твердо произносит Амбра, – это просто другая работа. Тори, то, что вы описываете, это и есть работа. Договариваться с поставщиками, заботиться, чтобы гостям было хорошо, устраивать экскурсии по ферме… Такими вещами занимаются специальные сотрудники, все это очень важные задачи, и они требуют определенных навыков. Если бы вы не взяли на себя эту работу, вашему мужу совершенно точно пришлось бы нанять кого-нибудь за деньги. Вы хотя бы получали какое-нибудь вознаграждение?
– Вознаграждение?.. Но это же и есть семейная жизнь. Раз от меня никакого проку, то я хоть так внесу свою лепту. Во всяком случае, так считал Дункан.
– Что считал Дункан, нас не интересует. Тори, его мнение сейчас не имеет значения. Я хочу, чтобы вы это поняли. Деньги, которые вы вложили в ферму, работа, которую вы выполняли бесплатно, – все это более
